Сегодня тоже сумрак поздний
застанет нас на улице врасплох.
Как в детстве слышен рокот паровозный,
а я бегу, среди бегущих строк.

Пока на крышах нескончаем дождь,
и ветер за окном вовсю гуляет,
мне кажется, что ты вот-вот придешь,
но то, что не придешь, я точно знаю,

как знаю бледность тени поутру
И алгебру имён, что раньше перечислил,
а привкус сигарет кислит во рту,
как сроков всех исполненные числа.

Играло утро светом тонкой блузы!..
Но скоро день покажет свой затылок.
Ты нынче без меня собралась ехать в Рузу –
так больно бьют и поражают с тыла.

Несовершенство бега, сломанный каблук,
и в телефонной трубке тихо замер зуммер…
Во сне цветущий встрепенется луг –
я, вдруг проснусь и, словно, сразу умер

Как возникает горе, как оседает горечь?
В огненном круге глиной колдует гончар,
из уличных звуков и из созвучий рождается речь,
прошлогодние слёзы, в чарке огненных чар

Когда один не спишь на фоне влажной ночи
и слушаешь своей звезды немой укор,
и блеск коснётся глаз, тьма говорить закончит
усталым сном, приговорив в упор

Пускай сквозит, сквозь ледяные скво́зи,
и память, как сквозняк, боль холода уносит
туда, где серый пепел брошенного снега,
где никнет буква «А», где альфа и омега…

Знать бы путь в никуда, где обнимутся лес с горизонтом,
где скрестились кусты, где беспутье синеющих троп.
Может старец подскажет, сын Геи и Понта,
где тоскует и ждёт в Галатею влюблённый Киклоп

Скажи, как можно внутрь голоса попасть,
когда ты с телефоном битый час?
Смотрю, как утекает наша страсть…
Вот бледный день скользнул и за окном погас