На Калинника крестьяне замечали, что появляющиеся с этого дня морозы убивают на жнивах хлеб и боялись сырого тумана, который называли "мороком"...

В северных губерниях говорили: "Пронеси, Господи, Калинника мороком, а не морозом". Крестьянин хорошо знал свое дело: "Коли на Калинника туман — припасай косы про овес с ячменем", или: "Коли туман — припасай закрома про овес с ячменем".

Наступает пора усиленных работ, страды, сбор ягод калины и малины. По народному поверью, если на Калинов день не будет утренников, так и Луппа (5 сентября) не разморозит.

Калина

Всякий в Саре и Засарье знал деда Калину, потому что он был самый замечательный рыбак в округе, известный своими байками и прибаутками, ибо в нём воплощались не только опыт и сноровка, но и народная мудрость.

Калина был человек без возраста. Сколько тогда ему было 60 лет, 70, никто не знал, но все уже давно называли его не просто Калина, а дед Калина, может быть, это было, связано с его тёзкой, царём Калиной, и чтобы, наверно не путать  с калиной – красной… к имени Калина приставили дед. Дед Калина вставал всегда засветло, чтобы к рассвету успеть на свои рыбацкие места.

У деда Калины почти всегда был ученик, которому он передавал свои рыбацкие знания и сноровку: как и где накопать жирных червей или срезать ореховое удилище, чтобы оно длинным и гибким было, не ломалось, и многие другие мелочи от которых зависит удача рыбака.

Так как слыл он знаменитым рыбаком, то не мог возвращаться в деревню без улова. 

Но он научился прятать добычу в специальный длинный кузовок и никогда, в отличие от мальчишек, не нёс рыбу на кукане, чтобы все видели, сколько он наловил.

У деда Калины не было семьи. Однако, жил он один весьма справно, так как всегда была у него и свежая рыба, и вяленая, и разных других видов. Судак, пойманный в Суре, годился для студня, и жирные караси, пойманные бреднем в руслах стариц, годились для жарки, и щука, пойманная в озере на жерлицу – для ухи. Лещей и мелкую рыбицу он особым образом коптил на тонких прутиках гордины: только он знал, где в лесу росли кустарники чёрной калины, ведь калина бывает не только красной. 

Жил он натуральным обменом, так как  хорошая рыба – отличный товар. Да и считалось в деревне, что если встретишь Калину, после рыбалки, то удача повернётся к тебе лицом. Да и на свадьбы дед вязал лучшие калиновые пучки, которые ставили на стол вместе с окороком и яблочным вином. 

Но вернёмся к знаниям деда Калины.

Это не только понимание времени клёва и различных укромных мест на Соловьином озере, где синяя вода глубока или быстро текший, бурный Барыш – лесная река, впадающая в Суру, текущая из какой-нибудь корбы – трущобы в лесу.

Вода в барыше была буро-коричневая, стремлива и там, на дне лежали тяжелые сомы, ловившиеся на донки. Но самое любимое место деда Калины было Соловьиное озеро, лежащее вдалеке от Сары, через Суру, на другом берегу, за полосками синих лесов. Оно растянулось на 10 километров, узкое и глубокое. На отмелях вода белая, на глубине тёмная.

В погожий летний день озеро тихое и ровное, от прикосновения ветерка волны чуть бежали, а деревья, сильно разросшиеся на берегу трепетали листвой. Откуда-нибудь раздавался изумлённый крик какой-нибудь птицы.

Калина рыбачил почти каждый день и летом и зимой, но на святого Калинника, что в конце июля, примерно 23-29, по-старому стилю, он всегда отдыхал. К нему кто-то заходил из соседей, и дед Калина обязательно рассказал какую-нибудь из своих рыбацких историй, посыпая её известными и малоизвестными поговорками. Вообще он их знал столько, что мог в разговоре только ими и обходиться, не строя свои предложения и это очень ладно у него получалось. Сколько мальчишек у него выучилось, он не знал, близко ни с кем не сходился. Ждали, не сговариваясь его у калитки, много ли  пришло или никого не было – Калина спокойно отправлялся в путь, поговаривая: «Вода  звеет -  путь нагляжу».  Он никогда не спрашивал имён, обращаясь, выделял поговоркой по отличительному признаку: « эй, юркий носишка с пугову…», при этом никто не обижался и сразу понимал, что дед его зовёт. Поговорка порой становилась прозвищем.  Отслужив в армии, бывшие пацаны редко возвращались в Сару, село пустело, пустынело, зарастало. И если, кто-нибудь  приезжал в отпуск с сыном - подростком, то ничего не узнавал, за 10 - 15 лет деревня вымерла в прямом смысле. Приезжий обходил бывшее поселение, произнося непонятные словосочетания: «А это Паннина роща», - говорил он про молодую рощу или «Ферапонтова дорога» - про опушку леса.… И тут рядом возникал древний старик, не спрашивающий, не отвечающий на вопросы, лишь слушающий человеческую речь.  Старик  шёл за экскурсией неожиданно прытко, сохраняя важность своего молчаливого присутствия. Заканчивал  же своё сопровождение так же внезапно, как и начинал, произнося, вместо прощания размерено: «Жизнь за горами, смерть за плечами…». И солидный отец семейства столбенел, в тот же миг, вспомнив своё прозвище и становился босоногим сопляком, утирающим рукавом слёзы, забыв своё имя-отчество, и поняв, что на самом деле он лишь тот, кем назвал его когда-то дед Калина.

<<<     ОГЛАВЛЕНИЕ     >>>