Я счастлив лишь тогда, когда чуть просыпаясь, сплю, к воспоминаньям прижавшись, оробело. И вот во сне уже шумит, играет символ «Лю», в твоё стучится сердце нежность, донна Белла.
Не видно знаков от тебя, лишь знаки смерти и скорбей и три дороги к озеру, и ветер тьмою зарослей ожёг. Священной женской клятвы нет, а есть затеи скарабея и небо робко растворяет ночь, гоня в упряжке лунный рог.
Ничего не умирает: ни трава, ни облако, ни стрекоза, и прошлогодний снег вернётся в эту зиму, и отблеск наших встреч, твой пыл и мой азарт, и утро станет днём, опять скользящим мимо.
Во сне и наяву, предпочитая изыск, в раскладах дня, в ночи скорблю и слёзы лью. За нами месяц вслед, ему знакома наша близость и он, открыл за нас объятие знаком «Лю»
Твоё стучится сердце в темноту, а мне бы позабыть все царские замашки… Не смею знать, и потому живу, надеясь на тебя, как глупый первоклашка.
|